ВЕРА ГОРТ ПОЭМА, СТИХИ И ПЕРЕВОДЫ

 
    Тахана¢ Меркази¢т
(Центральная Автобусная Станция)
 
 
 

1

Июль изранил и обжёг Израиль.
А при жаре -
как при царе:
прогон сквозь строй
под шомполами солнца - в ад из рая - 
полуденной порой.

Вот, древо Цеэла¢ - в кровавых клочьях.
Ах, что с его спиной… Ах, как клокочет
в сутулых поротых полушарах
с повальным выплеском из рваных почек - 
кровь.., кровь..!, а не шарлах.

Как были сизы киевские парки!, 
полны то снежных, то туманных глыб, 
но с неких пор, пастельный мир забыв, 
я - хайфская, где все посадки - ярки.
Здесь не найти холодногаммной грядки,
лишь - пламенные, василёк здесь - миф. 
Глаз рвётся к морю с круч, но при оглядке 
наотмашь алым бликом бьёт залив.

Асфальт тягуч: прихватывает пятки.
Подножка. Надпись: "Хайфа - Тель-Авив".

В автобусе - мороз. Снаружи - кроны - 
казнённые!!!… 
                         Мне хоть бы сквозь стекло
тончайшими перстами взгляда тронуть
их души в гнёздах ран, чтоб злу назло
досталась им предгибельная ласка!

Дотягиваюсь - нет, не кровь, не краска, 
а - лепестки!.. От сердца отлегло.

2

За нами - порт, где каждый трюм, по слухам,
догнавшим нас, хоть мы и резво мчим, -
покачивается китовым брюхом,
столь перегретым, что почти - живым; 

заразна жизнь! - и мёртвые товары
на днищах стали на подъём легки:
меняют позы, ломятся из тары 
и перекидываются в грузовики; 

а те, рыча, стоят уже на трассе; 
пеньковые канаты в кузовах
на бухтах привстают, как кобры, в трансе
от редкостного счастья оживать,

заглядывать за борт в соседний кузов,
таких же полный такелажных грузов,
чтоб в параллельной гонке, наконец,
под перестук двух дизельных сердец
с соседским вервием связаться в узел,
навстречу им рванувшимся с колец.

3

Рекой-шоссе плывут стволы секвойи:
полтуловища на прицеп легло,
ствол на стволе, они - как плот двуслойный,
их - двое, двое, двое, двое, двое..,
сук одного - фиксирует дупло
ствола другого, чтоб при встряске врозь их
не повело. 

4

Овечьи шкуры.., хлопок из Египта…

Я - слишком я.., я - слишком в стороне…
была… от груд и ворохов… от флирта…
легчайшего… с созданьями извне…

Рекой-шоссе плывут тюки и кипы. 
Я чую их нечужеродность - в них бы - 
в горячих - в пухлых - затесаться мне…

Ведь Щупальце Небесное за темя 
меня из всяких скопищ - знай одно - 
лишь беспощадно извлекало, но - 
сегодня - я со всеми!, я - со всеми!, 
я вхожа в ход вещей!, я - заодно...!!!

В мешках и бочках - тесно и темно:
там шепчется подсолнечное семя
и друг о друга плещется вино...


5

С хребтов, готовых к возрожденью туров,
в реку-шоссе впадают речки троп,
неся кибуцные поделки лучших проб: 
от шлёпанцев - до шляп и абажуров,
от вентиляторов - до вееров..,

из-за границ - оставив дома пяльцы,
струится шёлковый материал: 
халаты переливчатого глянца, 
на них - драконы в полный рост, - Непал 
их скрупулёзно гладью вышивал... 

Центральная Автобусная Станция - 
всему привал.

6

Всё остановится, застрянет на асфальте,
на досках, на ладонях, на лотках…
Аз ка¢ма?, кам юка¢ллеф?, ква¢нто ва¢ле?,
почём?" - "Ей-Богу, даром!, ах оставьте!" - 
на четырёх весёлых языках…

Что ж до секвой - то те ещё не вскоре
окажутся в кишащем вещном скопе,
они ещё прилягут на станок,
где их нарежут мелко поперёк,
они пойдут на столики под кофе,
под шахматы, под локти, под пирог… 

7

Задрёмываю… 
                В полусне - внезапно - 
мне - 3 плюс 3, а маме - 33.
Мы - в Сочи. Мы уедем послезавтра
в осенний серый Киев… Ма, смотри,

какие листья падают на гравий! - 
оранжево-малиновый гербарий
я привезу в подарок школе… Бриз
их шевелит, кружит… Сто первый лист

молю её поглубже спрятать в сумку,
уж та - полным полна, и, пряча взор,
мать тайно потрошит её, в упор
не видя на моей мордашке муку,
отборный ворох возвращая в сор...

Она - мулатка, мама... Не загар ли
тому виной? - нет-нет, густой копной
обрывки жжённой плиточной спирали 
клубятся у неё над головой…

(Сравнение могло быть и пометче:
её курчавость - проволочной мельче
и металлических витков полегче…)

Она застыла на скамье, одна, 
курортным отдыхом опалена, 
на ней был белый сарафан, и плечи 
жглись парой фитильков из белой свечки...

Я любовалась ею, мной - она…

Невесть откуда взявшись, некий сударь
присел на краешек её скамьи,
по-царски прям, Романов впрямь, cтиль, удаль
угадывались в нём, вмиг безрассудно 
я избрала его… главой семьи.

Он не кивнул нам, не взглянул и мельком
на женщину, которой так подстать 
пришлась покатость парковой скамейки,
не расхвалил ей дочь пред тем, как встать… 

Не юн, не стар, но - с тростью не по моде, 
он был одет не по погоде в плащ,
киношный лорд.., он думал - дождь?, нет, вроде - 
безоблачная синь!, зенит - горящ!

Он не сказал нам "здравствуйте!" назавтра: 
в курсовочной столовой нашей - завтрак,
мы оказались за одним столом.

Мы ели: мама - молча, я - с азартом,
куражась, хохоча с набитым ртом, 
за вилку взвитую цепляясь бантом…

Мы были за столом - как за бортом… 
Рок нас не спас… Лорд настоял на том…

Она была - красивей.., я - отважней…
Дендрарий, полный листьев, стал бумажней…
Ей - сак, мне - узел из подстилки пляжной… - 
как будто мы готовили побег…

Из Сочи мы уехали с пропажей
былой любви друг к другу и к себе… 


8

Спохватываюсь… 
                                 Пёстрая орава 
вещей, вещиц - въезжала в Тель-Авив, 
они держались цепко - вида вид, 
при выгрузке паруясь... - се ля ви! - 
нашествие любви!, любви облава!!,
нагромождение любви!!!… 

                                         Толпа шумела,
шаталась, жалась, превращалась в ком…

А ты был не таким, как все кругом. 

9

Ты был в толпе последним из шумеров,
владевших клинописью, как клинком,
из тех поэтов, что своим стихом
всего острей самих себя увечат.

В тепле толпы дозрела наша встреча.

Автобус твой причаливал к толпе
не с севера, как мой, а… с Междуречья!..,
чтоб в центре рынка - в гуще человечьей - 
меж стоп твоих застрять моей стопе...

10

Мы обнялись, как будто мы - знакомы.

Пол-космоса - за мной, пол - за тобой, - 
бесполые пространства! - но истомы
вот и они полны в июльский зной,

и друг по другу неуёмной страсти,
и небывалой - у пустот! - тоски,
бесплотные стихии! - для объятий,
какие им, безруким, не с руки, - 
они присвоили себе две наши стати
и взяли нас в любовные тиски
на лучшей - для соития стихий - 
из всех Автобусных Центральных Станций. 

Мы оказались на любовь ловки - 
так всеми фибрами и с ними иже 
совпав.., так всё отдав.., так взяв взамен..,
так сплошно сдавшись во взаимный плен…

Толпа нам подготавливала ниши
для пяток и локтей, на время лишних, 
для на¢ стороны сбившихся колен…

11

А если рынок становился сонным,
а страсть нас смаривала наповал,
зенит своё перо в неё макал 
и подстрекал её на новый шквал
уколом в око - отражённым солнцем
от люстр хрустальных, блёсток и зеркал...

Ты так углеволос..! Я взрыла копны - 
те - бились штормом в пятипалый риф…
Толпа плыла, расплёскивая кофе, -
мы уклонялись сменой поз и корчей 
от жгучих клякс, а ты, бежевокожий,
чертил наш пляс, так правя наши кости,
как требовал того твой древний колкий
военный угловатый ломкий шрифт… 

Две белых майки, полуобнажив нас,
сшептавшись на побег, сползли с руки…
Штанина о штанину тёрлись джинсы -
искрились и спекались их замки
и капали на землю плавкой дробью… 

Артерий пара, вздутая любовью,
вдоль наших горл - взорвалась, но потом -
моя с твоей - срослась вдоль рваных кром,
и жизнь текла
по двум телам
единой кровью…

12

Толпа не замечала нас вдвоём,
обвитых шеями: ведь наши лица
смотрелись порознь - с разных двух сторон…

Базар при Станции - не заграница
ни для кого: здесь - торг, здесь - люд роится,
в ходу - блины, фала'фель, шварма, пицца,
наполеон…

Толпа смещается - базар кренится,
непотопляемый в волнах времён... 

13

Похолодало… У ноги - подножка…
Морозец из распахнутой двери…

Прихватывая рану и одёжку,
вхожу… нечаянно.., сажусь к окошку.., - 
рефлекс!, хоть и условный… Изнутри,
опомнившись, кричу: я - понарошку!..,
я выхожу!!!.., водитель, отвори!!!..,

спаси от странного самоизгнанья
из рая в ад!!! - 
                  ещё я плод познанья
до зёрен не догрызла!!! - 
                              это лорд, 
обидчик старый из воспоминанья,
заставивший атакой невниманья
покинуть субтропический курорт
двух женщин - в спешке, в страхе опозданья 
убраться прочь до нового страданья - 
тот сноб, воображала - первый сорт! - 
заколдовал нас тем, что был к нам мёртв, 
в рабынь автобусного расписанья...

Страх упустить мотор
с тех пор 
остёр..!


Пока мы огибаем рынок с края,
верни меня в толпу! - подбрось в костёр
поленце, выпавшее из огня! - я 
божусь на Свитках Торы из Синая,
что долюблю..! дотла..! - открой, шофёр! 

14

На вираже - нельзя. Толпа редела.

Экспресс на Хайфу был уже в пути.

Домой… - от куч непроданных изделий,
укутываемых до завтра.., от затеи
моей бесплодной.., от подсчёта денег…

Ох.., знает каждый, что оно, на деле:
не оправдать надежд, сдать, подвести,

не выполнить чьего-либо заданья - 
учителя.., вождя.., а я.., а я… - 
я провалила планы Мирозданья!!!…

Ом, мани падме кум!!!… Ойя!.. Ойя!…

15

Экспресс был, что ли, подан рановато.., 
мне б пнуть его - отстал бы: ведь умны
автобусы, как в Индии - слоны...

Не будет близнецов.… Я виновата!!!... 
Они бы, названные Астр и Навта,
на Марсе были бы поселены..,
как Ева и Адам - у нас когда-то..,
для оживления бездетного ландшафта..,
для сева вдоль каналов олеандра..,
так Космос и задумал, вероятно...

А мы бы о планете красноватой -
их дед и бабушка - глядели б сны... 

16

В автобусе любой - как в ловчей клетке
меж мягких спинок. Тлеют шины. Гарь.
Водителю кричат, но он - глухарь, 
как тот, не подмигнувший малолетке, 
случайный сударь, в профиль - русский царь. 

17

Я, если выживу…
                          Народ здесь кормлен,
смешон, причудлив, щедр и говорлив.

Здесь битум обитаем: в щелях - корни. 
Здесь - чу!: Теодоракиса мотив. 

Уж солнце, отработав смену шкивом,
ремень швырнув луне, сошло к воде,
перекатившись через нас лениво. 

Здесь смерти нет, живое - дважды живо
Здесь трижды неуместно быть в беде. 

Для беглых здесь - страна слобод и вольниц. 
Здесь - хвоя рощиц и бурьян околиц. 
Израиль полон ящериц и горлиц, - 

здесь - как нигде.

----------------------
Аз ка′ма? (иврит), кам юка′ллеф? (арабский), ква′нто ва′ле? (испанский) –
сколько стоит?
Ом, ма′ни па′дме кум! – буддийская молитва.
 
 
 

ПСАЛМЫ царя Давида,
жреца
Асафа, трёх Ко'раховых сыновей – певцов, Моше'-пророка, царя Шломо', Эйтана-мудреца…