Можно дать и формальное определение (весьма тощее). Особое сочетание элементов, общих всем народам, - вот что слагает национальный образ мира. Естествен вопрос: а изменяется ли национальный Космо-Психо-Логос в ходе истории? Да… - незначительно. Национальный год отличен от хронологического. Национальная структура с корнями в прошлом и в традиции обладает большой инерцией и волей к жизни, к разветвлению и к регенерации. Это род Ветхого завета (повторяю образ) для каждого нового поколения и личности, которые призваны писать свой Новый завет - в Свободе воли. Но он пишется по скрижалям Ветхого, с учетом линий Судьбы.
Во втором разделе статьи предложу "портреты" двух национальных целостностей: России и Америки.

Космософия России и русский Логос

Удивительно, как гадавшим о судьбах России не приходило на ум "спросить" ее природу: чего она хочет, какой бы истории она могла желать от народившегося на ней человечества? Все русские мыслители - от Чаадаева до Шафаревича - думали в рамках историософии. То есть брали некоторые схемы развития и устроения обществ, которые сказались на поверхности Земли за тысячелетия цивилизаций, и прилагали эти карты к России, раскладывали ей пасьянсы. "Западники", "славянофилы", "соборность", "православие и католицизм", "Византизм и Славянство", "Россия и Европа", "народ-богоносец", "Развитие капитализма в России", "Русская идея", "Евразийство", "Социализм", "Русофобия"… - все берут некие надземные готовности вокруг России и принимаются ими соображать насчет нее. Так это и в нынешних страстных политико-публицистических спорах: "что нам менять и брать?" Будто страна и ее природа есть некая пассивная безгласность и безмысленность и просто материал-сырье истории в переработку. Но ведь уже устроение природы здесь есть некий текст и сказ: горы или море, лес или пустыня, тропики или времена года, - это же все некие мысли бытия, сказанные словами природы.
"Русь! Куда ж несешься ты?" "Что пророчит сей необъятный простор?" Писатели-художники, поэты чуяли излучения воли и смысла от Русского Космоса и пытались угадывать их значения. Пушкин, Гоголь, Тютчев, Блок, Есенин, Пастернак… Но чистые умники - философы, политики, даже историки (есть чуть-чуть о русской природе в начале "Историй" Соловьева и Ключевского) - как-то решали за Россию без хозяйки. Не говорю уж о МРАКсизме в нашенском варианте, который будто уж "МАТЕРИализм", а совсем не любит "матушки-природы" (слышу это в иронической интонации Э.В. Ильенкова, гегельянца) и попросту налагает на нее схемы своих пяти всеобщих формаций.
Какую же мудрость излучает Космос России? Она - "мать-сыра земля", то есть "водо-земля" по составу стихий. И она - "бесконечный простор". Беспредельность - аморфность. Россия - огромная белоснежная баба, расползающаяся вширь: распростерлась от Балтики до Китайской стены, "а пятки - Каспийские степи" (по образу Ломоносова). Она, выражаясь термином Гегеля, - "субстанция-субъект" разыгрывающейся на ней истории. Очевидно, что по составу стихий ее должны восполнить "воз-дух" и "огонь", аморфность должна быть восполнена формой (предел, границы), по Пространству должно врубиться работать Время (ритм Истории) и т.д.
Это и призвано осуществлять Мужское начало здесь. Природина, Россия-Мать рождает себе Сына - русский Народ, что ей и Мужем становится. Его душа - нараспашку, широкая: значит, стихия "воз-духа" в нем изобильна. Он легок на съем в путь-дорогу дальнюю. Русский народ - СВЕТЕР: гуляет, "где ветер да я", летучий, странник и солдат, плохо укорененный. Неважно он, такой беглый, пашет свою землю - по вертикали, так что его даже пришпиливать приходилось крепостным правом, а то все в бега норовил…
Потому второго Мужа России понадобилось завести (уже не как Матери-Родине, а именно Женщине-жене) в дополнение, который бы ее продраил по вертикали да крепко обнял-схватил обручем с боков, чтобы она не расползалась: заставой богатырскою, пограничником Карацупою, железным занавесом - бабу в охряпку… И этот мужик - чужеземец. Охоча холодноватая Мать-сыра земля до огненного чужеземца плюс к своему реденькому, как иная бороденка, Народу: он свой, родимый, любимый, да больно малый да шалый. Воз-дух и Свет (недаром и мир тут - "белый свет", как снег) он ей подает, но ведь у стихии Огня вторая важнейшая ипостась - Жар, а сего недодает. Вот и вынуждена Россия варяга приглашать на порядок-форму и закон, из грек правостояние православия (тоже прямая, вертикаль и закон - Божий), половца и турка с Юга притягивает, татаро-монгола - с Востока. Потом немцы с Петра правили, социализм западный с Ленина, грузин Джугашвили, в коем соединились Петр с Тамерланом (догматический марксизм и талмуд идеологии с Запада - и султан "секим-башка" с Востока). Уж он-то так продраил Русь-бабу, что бездыханная лежала… Потом полегче: хохлы-малороссы с Хрущева пошли, с выговором на фрикативное "гх" - и у Брежнева, и у Горбачева.
Даже стратегия русских войн - от охоты России-бабы на чужеземца. Она его приманивает (поляка, француза, немца), затягивает в глубь себя: никогда не на границах ему отбой, а внутрь его вовлекает - и уж тут, во глубине России, самый разгар битв: летят головушки и тех и других. Ведь еще в "Слове о полку Игореве" битва как свадьба описана, как смертельное соитие. Если германская тактика - "свинья", "клин" = стержень, то русская - "котел", "мешок" - как вагина, влагалище. (Кстати, французская тактика у Наполеона - "маневр" - изгиб, волна).
Итак, в Русском Космосе три главные агента Истории: Россия = Мать-сыра земля, а на ней работают два мужика: Народ и Государство-Кесарь. И оба начала ей необходимы. Народ - это тот малый, что протягивается по горизонтали: из Руси - всю Россию собою покрыть (и в эротическом смысле слова тоже) напрягается, хотя и убогий числом-населением: мал да удал! Но - бегл, не сидит на месте. Потому и понадобилось жесткое начало власти, порядка - и оно, естественно, с Запада натекло. Оттуда же - индустрия ("огне-земля" промышленности) и город. Народ = воля, а Государь(ство) = закон. Меж ними и распялена Психея, душа русской женщины. Недаром в русском романе при ней два героя, что реализуют эти ипостаси. При Татьяне - Онегин ("воз-дух", беглый, охотник до перемены мест) - и Генерал, князь. При Анне - солдат Вронский, что не вьет гнезда, и министр Каренин. При Ольге - Обломов ("голубь" - так она его чувствует, тоесть "воз-дух") и немец Штольц ("гордость" - его имя значит, в нем труд, рассудок и воля); при Аксинье - непутевый и бесстанный Григорий и есаул Листницкий. При Ларе - поэт "воз-дух"новенный, доктор Живаго, и комиссар Стрельников. И т.д.
Теперь - о темпоритмах русской жизни и истории. Представим эту обширную страну в ее начале, со скудным населением, обитавшим в лесах северо-западной Руси. Чтобы заселить и цивилизовать это пространство путем естественного размножения ее флегматичного, инертного народа (бегл-то он и подвижен - от власти стал), понадобились бы десятки тысяч лет. Однако Россия была окружена более динамичными и агрессивными народами, особенно с юга, жарко-страстными кочевниками-степняками, которые вожделели обладать ею и не раз оплодотворяли холодную русскую красавицу. В защиту от соседей понадобилось выстроить Государство. Однако призвание его в России не только милитарное, но и строительное: оно - главный хозяин и предприниматель, толкач цивилизации в этом пространстве лесов, степей, тундр, тайги, льдов Океана и вечной мерзлоты, которые, положась на охотку индивида, не освоишь. Петр с топором и Ленин с бревном - вот символы русского государства.
И вот у Народа и Государства в России разные темпоритмы во Времени. Народ тяготеет к натуральному развитию медленным шагом времени. Но соседство с Западом и вплетенность в историю Европы подстегивало, и, к страданью для народа и жизни индивида = капилляра в нем, мера, скажем, волка ("аршин общий") навязывались нашему мамонту-медведю - как нормальный пульс, и выталкивали его на ярмарку-Рынок плясать чужемерно и неуклюже, на посмешище. А если не поспевал, подгоняли его кнутом и насилием: слово "ускорение" у Государства на устах. Так и сложилось веками, что русский народ свыкся трудиться не столько движимый своей охотой к зажиточности (он привык довольствоваться малым, как и свойственно мудрому - Сократу, Декарту и Ивану-"дураку"), но исполняя наряд организующей воли Державы. Так что "командно-административная система" есть не прихоть на потеху нынешним острословам, но работающий костяк-остов, присущий Космосу России. Позвоночники Государства и Народа искривлены навстречу друг другу и образуют Арку хозяйства у нас, которая тем и крепится, что оба устоя не самостоят колоннами, но падают друг на друга. Отсюда очевидно, что расчет нынешних реформаторов России распустить государственную организацию экономики в надежде, что русский человек враз воспламенится Эросом труда и станет рыночно вкалывать, вожделея жить как американец, - без понимания Космо-Психо-Логоса России и темпоритмов русской жизни принят. Все процессы и фазы истории в Росии медленнее должны бы протекать.
Итак, несовпадение шага Пространства и такта Времени - вечная судьба и трагедия России, но и закономерность ее истории.
Какие же последствия и особенности Русского Логоса проистекают из такого именно склада Космоса, Эроса и Психеи здесь? Русский Логос - функция этих четырех аргументов: Родина-Мать, Народ, Государство, Личность. У каждого из них - свое слово и логика.
Россия есть рассеянное бытие-небытие, разреженное пространство с островками жизни. "Как точки, как значки, неприметно торчат среди равнин невысокие твои города" (Гоголь). Точка жизни - тире пустоты. Пунктир, а не сплошняк цивилизации: нет связи, дорог, посредства, слабость среднего сословия и среднего термина в силлогизме. "Умом Россию не понять" = рассудок (который работает в притирке опосредствования звено за звеном) теряется. Тут лучше работает образ, который может перепрыгивать через зияния в мета-форе = пере-носе (вот наш "трансцензус"!). Потому строгая философия невозможна в России, но она - на грани с художественной литературой или религией. Ибо Россия, как Бого-Матерь-я, - религиозный объект, христианский. Тем более - для крестьянства = почти "христианства". Потому патриотизм тут - в благой, но и опасной близости к христианству: одно может приниматься за другое, понятийное qui pro quo получается.
Государство в России (как осуществляющее принцип Формы в ее аморфности), напротив, порождает и излучает жестко рассудочный Логос, догматический, и им обслуживается: формализм, бюрократия, начетничество синодального катехизиса и талмудизм марксистско-ленинской идеологии, культ рассудка и научности, План и Предопределение, неприятие Случая и Свободы воли. Как alter ego, "свое другое" Логоса Государства, - Логос антиподной ему интеллигенции, что так же вестернизована, как и истэблишмент-аппарат, и ученическа у Запада и боготворит Науку, Разум, логичность (Чернышевский, либералы, социалисты, марксисты, диссиденты, Сахаров, рыночники ныне, демократы…).
Ну а Народ русский, каков его Логос? Это - песня, поэзия, мат, блатной язык - и безмолвие. "Народ безмолвствует". "И лишь молчание понятно говорит" (В. Жуковский "Невыразимое").
В силовом поле этих трех сверхличных субстанций-субъектов русского бытия бьется Логос русской Личности: Пушкина, Достоевского, Федорова, Горького, Бердяева… - с "мукой понять непонятное" и "объять необъятное". Тут есть свои общие черты. Если формула логики Запада, Европы (еще с Аристотеля): это есть то ("Сократ есть человек", "некоторые лебеди белы"), то русский ум мыслит по формуле: не то, а… (что?)…

Нет, я не Байрон, я другой (Лермонтов).
Нет, не тебя так пылко я люблю (Лермонтов).
Нет, я не дорожу мятежным наслажденьем (Пушкин).
Не то, что мните вы, природа (Тютчев).
Не ветер бушует над бором (Некрасов).

Русский ум начинает с некоторого отрицания, отвержения (в отличие, например, от немецкого: отрицание - второй такт в триаде Гегеля, но начало развертывания мысли - "тезис" = положительное утверждение), и в качестве "тезиса-жертвы" берется некая готовая данность, с Запада, как правило, пришедшая ("Байрон" у Лермонтова, те рассудочники, кто мнят, что природа - "бездушный лик" у Тютчева), или клише обыденного сознания… Оттолкнувшись в критике и так разогревшись на мысль, начинает уже шуровать наш ум в поиске положительного решения-ответа. Но это дело оказывается труднее, и долго ищется, и не находится чего-то четкого, а повисает в воздухе вопросом. Но сам поиск и его путь - уже становятся ценностью и как бы ответом.
Мир удивляется: как это у нас критика и полемика такая жестокая и страстная между собой: западники и славянофилы, народники и марксисты, демократы и партократы… А я это так понимаю - как необходимый разогрев: в промозглом космосе Мати-сырой земли, чтобы не свалиться на обломовский диван, на успенье в медвежью берлогу иль в запой, все средства хороши - в том числе и разогрев злости. Да и работяга русский когда хорошо работает? Когда разозлится, раззадорится…
Модель-схема Русского Космоса - это "путь-дорога", "Русь-тройка", космодром в однонаправленную бесконечность. Она и ценность, по Бахтину: открытость, вопрошание, не сказанность ни о чем последнего слова. Русские шедевры - незавершенны: "Евгений Онегин", "Мертвые души", "Братья Карамазовы"… Есть начало - нет конца. Как и на советчине: есть начальники - и незавершенка (в строительстве). И задушевная мечта русская - начать все снова, жизнь - сначала! Разрушим - и построим, наконец, то, что надо! И не устаем - начинать!
С точки же зрения Времени (а пока я русский Логос из свойств Пространства выводил) - задний ум тут крепок: очухиванье пост фактум. В силу несовпадения шага Времени с шагом Пространства (о чем выше) возникает в Логосе истерика биений и шараханий односторонних: сначала все почти полагают одно, затем уразумевают противоположное и проклинают первое… А Медведь не успевает поворачиваться, и юркие иноземцы успевают схватить-попользоваться, пока-то русак расшевелится… Сейчас, правда, не затеяли ль из мамонта Союза, из медведя России понасечь два десятка собак?

Американский образ мира

США - это мир "ургии" без "гонии", то есть искусственно сотворенный переселенцами, а не естественно выросший из Матери(и) Природины, как все культуры народов Евразии, где "ургия" (труд, история) продолжают "гонию" в своих формах и где культура натуральна, а население = народ. Здесь же население не на-род (= нарожденность), а съезд, собирательность иммигрантов ex pluribus unum (девиз США: "Из многих - одно"), но вначале именно не единое Целое (как в России, например), а самостоятельность индивидов. Соборность России, где формула: "один за всех и все за одного" (также и прячутся…) - совсем иное, нежели собирательность соединенных штатов и особей, где формула "каждый и все" (Each and all - стихотворение Эмерсона). И поэма Уитмена "Листья травы" (сие американское Евангелие от Уолта) - это обозрение-соединение штатов = состояний человека, собирательность USA в Myself ("Я"). Но слабо тут "мы" и "наше". Отсюда вечные жалобы американцев на недостаток чувства общности, единства в стране.
Переселение через Атлантику - это для человека как пересечение Леты в ладье Харона: смерть и новое рождение, инициация в американца - сие новое существо. Атлантика - купель перекрещенства, баптизм. Да, в Америке уже нет вселенскости ("кафоличности") в религиях: все - секты: и католик, и православный, и мусульманин там - как сектант обитает. Иммигрантов встречает первым делом Океан. Потому такую роль в американской символике играют Левиафан, Иона во чреве кита, кит Моби Дик, Рыба в "Старике и море" Хэмингуэя… Материк Америки - как Ноев ковчег, всплывший во Всемирный потоп меж вод двух океанов, и там и всякой твари по паре, и ощущение спасенности среди всемирного катаклизма, которого избежали, в отличие от не рискнувших на отплытие и оставшихся в Старом Свете. Образ ковчега - и корабль "Пекод" у Мелвилла, и "Корабль дураков" - фильм Стэнли Крамера, да и плот Гекльберри Финна, подобравший и негра, и "короля"…