|
Эпиграф.
“Пруд был переполнен, и тысячи
мерцаний
отражались в его водах.
Стало темно, и небеса открылись”.
Дж. Кришнамурти.
Вступление 1.
***
Бог плещущий из сердца как
родник
(в порывах сумрачной февральской
непогоды
—
олений Бог), в иконах — промельк,
блик
Дыхания в них явленного.
Воды
в нас укрывают тайну рождества,
лелеют нежно темноту пещеры,
в ней Свет — Отец и Сын — одно. Звезда
—
праматерь Ева:
та тихая, глубокая вода,
в которой мы, в час страшного суда
сойдем на нет (невесты в платьях белых),
протянем руки, словно ветви Древо,
как Рождество и чаши рождества.
1.
Фонтан, рождающий метель —
быть может сердца колыбель,
а может быть — фонтан погоды.
Спокойно-чуждый, светлый бог —
вздох отрешенных от забот
губ, знающих свою свободу.
Кому-то жить, кому-то петь,
вне разделенья только смерть —
слепящий шелк воды Фавора,
легчайший занавес над льдом
окраин зимних. Долог сон
горы, тоскующей по дому:
кочующей в себе самой
горой, рождающей (сквозь боль
неосушенных слез изгнанья)
метель переплетенных струй —
фонтана снежный поцелуй,
прогноз бесстрастных ожиданий.
13.01.2000 г.
2.
Я жду Тебя (так ждут вестей),
скрываясь в ликах новостей,
Ты в новостройках бродишь звездных:
то тут, то там мелькнешь, едва
задев сияньем облака —
непостижимый и бесслезный.
Фонтан на улице моей
затих, чтоб превратится в трель
спадающих с высот капелей.
Я жду Тебя в любом окне,
в любой весне или зиме,
в любом мелькнувшем отраженье.
Во всем, к чему приник Твой лик
Ты как фонтан многоязык,
на вести скор и любишь чудо,
обычное, как час и срок,
когда фонтанный ветерок
Твой лик приносит отовсюду!
13.01.2000 г.
***
Иду за святой водой
и говорю с собой:
“небо — родник живой,
стань-ка водой святой!”
Хлеб насущный кому?
Снидет Господь-Бог во тьму
и на Вечере Любви
очи поднимет свои,
к чаше полной вина —
в небе хлеб и луна.
Цель рождества — Звезда
праздник волхвов и креста.
8.10.1996 г.
***
А что такое время — города разрушенные,
или та вода, что льется сквозь препоны и
преграды,
любые стены и лелеет клады,
как камушки прозрачные у дна?
Вода — предел, она в ночи звезда
колодца, из которого года
летят как стрелы в кольца циферблатов,
расходятся как ветви Вод распятых,
одетых в русла, словно в времена.
16.03.2001 г.
***
Иней на воде блеснет,
лодка белая отчалит
от прозрачной синевы
в бликах берега иного;
и головка заболит
у ребенка в колыбели —
это значит, что зима
прикоснулась к водам светлым.
3.12.1996 г.
***
Что видится мне на моем пути? —
Мне чудятся полдневные ворота,
для всякой твари, нежная забота
о росте трав и красоте земли,
отсутствие карающей любви,
прикосновенье к сферам серафимов
и плеск огня в обличье шестикрылом —
приятие причастия Любви.
Что видится мне на моем пути? —
Дух радостный, во всякой твари зримый!
4.12.1996 г.
Гимн.
Даром выпадет снег,
даром солнце взойдет,
даром Небу дари
в сердце возникшую жизнь,
ибо она — так же дар.
Жертва и милость — одно.
Тот, кто пожертвовал мир
жертвою в Небо уйдет!
16.12.1996 г.
***
Лед тронулся, и есть о чем жалеть.
Моя душа в Тебе изнемогает,
движение на муку обрекает
в любви, как в вечном пламени гореть.
Я отойду и станешь Камнем петь.
Нет для Ионы и в воде спасенья:
Ты Рыбой выпрыгнешь и не узнаю смерть.
Лед тронулся и близко воскресенье.
16.12.96 г.
***
И в сердце как горлица радость,
и Бог бережком бережет.
Дул ветер с Атлантики, слякоть —
растаявший в лужах снежок.
Пел ветер, тоску выдувая,
рассвет янтарями яря:
так Пан на свирели играет,
траву зачинает земля.
А в сердце? Что в сердце?! — Дорога,
река, не укрытая мглой...
Бог, бережком ставший, с порога,
мне машет крылатой рукой.
11.02.1998 г.
***
Сон — яблоко прозрачное земли,
надкушенное первым аргонавтом
в тот час, когда обрублены канаты,
и ввысь крылаты рвутся корабли.
О странствий вкус, о эта жажда знанья —
слепая ощупь сердца, тайный знак,
во всем увиденный, дрожь стрелки на
часах,
неотвратимый мед и желчь желаний.
22.03.2000 г.
***
К чему теряться в перечне обид?
Застыло сердце, но поет душа.
Скупая вечность камень отгранит,
пирамидальным тополем дыша.
Потерянность — свет по дороге в мрак.
Земля чужая песен не вернет,
но прорастет сквозь почву зодиак
и завершит в звезде круговорот.
29.09.1997 г.
***
Я не знаю зачем, но Ты все таки веришь в
меня
на пороге огня, а быть может и нового
дня:
на неведомой грани, в которой сияет
Звезда,
на пороге молчанья, у входа в вертеп
рождества —
в то пространство, в котором Ты — свет,
и беседа, и дождь,
уточненье всех слов исцеляющих немощь
и мощь
(наше небо и землю). Все то, что в Тебе
как огонь
купины и фонтана — отцовской заботы
ладонь.
И не зная зачем доверяю, и значит иду
в нашу встречу, в судьбу, в веселящею
сердце игру —
в те высокие ритмы, в которых душа и
огонь
спят у сердца Младенца, сияют на небе
звездой.
9.12.2000 г.
***
Тропа предпамяти (на ней звездой горю)
ведет за лес подобный крикам птичьим,
за сумрак стройный, за зари величье,
за все о чем так вспоминать люблю.
И заведя туда, где сожжены
мосты и души в ликованье скорбном,
тропа становится дорогой тишины
той, о которой все слова притворны.
15.09.2000г.
***
Сквозь границы несчастья и всякой
волшебной беды,
вроде смерти своей, или смерти героя
сюжета,
пробираясь на свет (выбиваясь в обличье
травы
из всего, что не спит, не вступает
торжественно в Лету),
я иду словно свет — шаг ликующей
лиственной тьмы,
как сюжет без героя, герой без сюжета —
то что будет потом, то что было б когда
бы не мы,
с нашей вечной игрой, в вечных поисках
света.
27.12.2000 г.
***
Огромные как башни города.
О, грустная изгнанница-звезда,
тебе ли падать в голубую воду
дунаев здешних?.. Твой так легок сон,
он как фонтан: сквозь обнаженность крон
деревьев чахлых вечная свобода —
врастая в небо, воду пить из тьмы
бездонной тверди. Зла не знаем мы,
когда растем (оно на ощупь — морок,
все то, что мы оставили когда
впервые досмотрели как звезда
на кончике луча качает город).
Мы все оставили. Зима. Обнажены
деревья городские: не мертвы,
но радостно в себе лелеют кроны —
фонтанные обители садов.
Звезда поет, сквозь трещины домов
шелк глубины, лесных чащоб узоры
и тишина. Дослушанный звук — свет,
вода живая, горизонта нет
есть вертикаль и окрыленность чаши,
есть мы ушедшие в себя как в сон:
в то пробужденье в нас имен и крон,
в которых свет звезды поет и пляшет,
как царь юродивый над чашею с вином.
Как хороша земля видений наших!
22.01.2001 г.
***
В обители так много было снега,
что свечи гасли, в водах захлебнувшись
и обнажались очи серафимов
в подводных китежах — иконах
белоснежных.
И свет возник из ничего, и инок,
в молитву погруженный как подснежник,
очнулся в озаренной Богом кельи,
возликовал, наполненный водою
и изумившись своему дерзанью,
стал духом видеть в церквях отдаленных
причастия таинственного службы,
прощение и радость Вод небесных.
26.11.1996 г.
***
Ключ времени — кастальский ключ Петра,
им открывая старые ворота —
седое небо, к нам выходит Петр,
а за спиною ветви Океана —
дожди и травы полные воды,
многоголосье райского напева,
григорианский световой хорал,
хор времени в себя вместивший вечность
—
трагический речитатив ключей,
апостольское небо Откровенья.
15.11.2000 г.
Маме.
Может наши молитвы вам не нужны,
посредине бескрайней, слепящей зимы:
в белизне, от которой так хочется
спрятаться в снег
облаков декабря — в настоящее, в спящий
побег?
Как, вы мертвые, там поживаете в снежном
раю —
в рождестве, в колыбельке стоящей на
самом краю
Океана? Здесь сердце качая в груди,
там Он — воды фонтана, Звезда вглубь
которой пути,
словно ветви деревьев стремятся за
шагом волхвов —
белых ангелов, полных чудесных как елка
даров —
новогодней антоновкой в вспышках
цветной мишуры
детским смехом, в котором все звезды на
небе видны.
И о ком нам молится? Кого о прощенье
просить? —
Небо помнит лишь снег — ариаднову
тонкую нить,
мандарины и радость склоненного в
сердце волхва
над кроваткой, в которой весь свет, все
дары Рождества!
15.11.2000 г.
Зимние деревья.
В сон погруженные, мы видим снег и сон,
спеленаты морозными ветрами,
поющими над нами: “Баю! Баю!
Усните крепче, чтоб лишь вешний звон
вас разбудил — наполнил чаши крон
и щебетом, и плеском, и сияньем
сновидящего из листвы дыханья —
восторгом листьев в небе голубом”!
2.02.2001 г.
Т. Мертону.
1.
Незамутненное зеркало (снег на ветвях)
—
дерево не отражает — выступает из себя
отражением,
растет им во все стороны, объединяя мир
в стволе и в ветвях пробужденного Утра
—
в глубине, из которой все иконы и
детские сны
появляются как лес, как чудо взгляда
Того, чье зеркало — весь мир, зрачок —
свет разросшийся из сердца зимнего
дерева.
13.12.2000 г.
2.
Мир нашептывает тайны —
как вода бежит с лица
тех кто в радости нечайной,
как колодец поминальный,
как прозрачный лик Отца.
Видишь, в темноте сердечной,
там, где меркнет, гаснет звук
лес предвечный, бесконечный —
ограненный в чаше рук
самоцвет сияний, тополь
вод в предутренней листве.
Смерть — последний жизни опыт:
смерти нет, есть только шепот
листьев в горней глубине!
15.12.2000 г.
***
Завесой тонкой отделенный Свет
поет неслышимо, колышется незримо,
стоит как Дерево, во тьме неуловимой,
для глаз спеленатых одеждой сизокрылой
—
кисейной плащаницей. На просвет
не видно контуров, ничто не проступает,
лишь блики легкие как стая голубей,
с той стороны трепещут ускользая:
их чувствую минуя осязанье,
как дуновенье Родины своей...
8.03.2001 г.
***
Деревья смотрятся молитвенно сквозь
нас.
О келья белая, просторная простая —
лес зимний, светлый как чертоги Рая,
как та земля которой крестят нас
бросая в гроб: на волю выпуская
прах из руки, умершего — из глаз
туда, где лес стоит и помнит нас
как цвет вишневый будущего мая!
13.12.2000 г.
***
Ангельским, белым крылом
небо от глаз заслони,
видевших радостный сон —
благовест в ветвях земли.
Веет цветущий миндаль,
розовым вишни вином
сбрызнута травная даль —
горнее небо кругом.
Сферой хрустальной горы,
синей как в море вода,
ангел обходит следы —
светы проросшего льна
и заслоняя крылом
свет от раскрывшихся глаз
смотрит не в небо, а в сон
видимый только в сей час.
5.03.1997 г.
|
