В некотором
царстве, в некотором
государстве жил-был царь с
царицею; детей у них не было.
Стали они бога молить, чтоб
создал им детище во младости на
поглядение, а под старость на
покормление; помолились, легли
спать и уснули крепким сном.
Во
сне им привиделось, что
недалеко от дворца есть тихий
пруд, в том пруде златоперый
ерш плавае, коли царица его
скушает, сейчас может
забеременеть. Просып'ались
царь с царицею, кликали к себе
мамок и нянек, стали им
рассказывать свой сон. Мамки и
няньки так рассудили: что во
сне привиделось, то и наяву
может случиться.
Царь
призвал рыбаков и строго
приказал поймать ерша
златоперого.
На
заре пришли рыбаки на тихий
пруд, закинули сети, и на их
счастье с первою же тонею
попался златоперый ерш. Вынули
его, принесли во дворец; как
увидала царица, не могла на
месте усидеть, скоро к рыбакам
подбегала, за руки хватала,
большой казной награждала;
после позвала свою любимую
кухарку и отдавала ей ерша
златоперого с рук на руки.
- На,
приготовь к обеду, да смотри,
чтобы никто до него не
дотронулся.
Кухарка
вычистила ерша, вымыла и
сварила, помои на двор
выставила; по двору ходила
корова, те помои выпила; рыбку
съела царица, а посуду кухарка
подлизала.
И вот
разом забрюхатели: и царица, и
ее любимая кухарка, и корова, и
разрешились все в одно время
тремя сыновьями: у царицы
родился Иван-царевич, у кухарки
- Иван, кухаркин сын, у коровы -
Иван Быкович.
Стали
ребятки расти не по дням, а по
часам; как хорошее тесто на
опаре поднимается, так и они
вверх тянутся. Все три м'олодца
на одно лицо удались, и
признать нельзя было, кто из
них дитя царское, кто -
кухаркино и кто от коровы
народился. Только по тому и
различали их: как воротятся с
гулянья, Иван-царевич просит
белье переменить, кухаркин сын
норовит съесть что-нибудь, а
Иван Быкович прямо на отдых
ложится.
По
десятому году пришли они к царю
и говорят:
- Любезный
наш батюшка! Сделай нам
железную палку в пятьдесят
пудов.
Царь
приказал своим кузнецам
сковать железную палку в
пятьдесят пудов; те принялись
за работу и в неделю сделали.
Никто палки за один край
приподнять не может, а
Иван-царевич, да Иван, кухаркин
сын, да Иван Быкович между
пальцами ее повертывают,
словно перо гусиное.
Вышли они
на широкий царский двор.
- Ну,
братцы, - говорит Иван-царевич, -
давайте силу пробовать; кому быть б'ольшим
братом.
- Ладно, -
отвечал Иван Быкович, - бери палку и
бей нас по плечам.
Иван-царевич
взял железную палку, ударил Ивана,
кухаркина сына, да Ивана Быковича по
плечам и вбил того и другого по колена
в землю. Иван, кухаркин сын, ударил -
вбил Ивана-царевича да Ивана Быковича
по самую грудь в землю; а Иван Быкович
ударил - вбил обоих братьев по самую
шею.
- Давайте,
- говорит царевич, - еще силу попытаем:
станем бросать железную палку кверху;
кто выше забросит - тот будет больший
брат.
- Ну что ж,
бросай ты!
Иван-царевич
бросил - палка через четверть
часа назад упала, а Иван
Быкович бросил - только через
час воротилась.
- Ну,
Иван Быкович, будь ты большой
брат.
После
того пошли они гулять п'о саду и
нашли громадный камень.
- Ишь,
какой камень! Нельзя ль его с
места сдвинуть? - сказал
Иван-царевич, уперся в него
руками, возился, возился - нет,
не берет сила.
Попробовал
Иван, кухаркин сын, - камень
чуть-чуть подвинулся. Говорит
им Иван Быкович:
- Мелко
же вы плаваете! Постойте, я
попробую.
Подошел
к камню да как двинет его ногою
- камень ажно загудел,
покатился на другую сторону
сада и переломал мноо всяких
деревьев. Под тем камнем подвал
открылся, в подвале стоят три
коня богатырские, по стенам
висит сбруя ратная: есть на чем
добрым м'олодцам разгуляться!
Тотчас
побежали они к царю и стали
проситься: |
 |
- Государь-батюшка!
Благослови нас в чужие земли
ехать, самим на людей
посмотреть, себя в людях
показать.
Царь
их благословил, на дорогу
казной наградил; они с царем
простились, сели на
богатырских коней и в
путь-дорогу пустились.
Ехали
по долам, по горам. по зеленым
лугам и приехали в дремучий
лес; в том лесу стоит избушка на
курячьих ножках, на бараньих
рожках, когда надо -
повертывается.
- Избушка.
избушка, повернись к нам
передом, к лесу задом; нам в
тебя лезти, хлеба-соли ести.
Избушка
повернулась. Добрые молодцы
входят в избушку - на печке
лежит баба-яга костяная нога,
из угла в угол, нос в потолок.
- Фу-фу-фу!
Прежде русского духу слыхом не
слыхано, видом не видано; нынче
русский дух на ложку садится,
сам в рот катится.
- Эй,
старуха, не бранись, слезь-ка с
печки да на лавочку садись.
Спроси: куда едем мы? Я
добренько скажу.
Баба-яга
слезла с печки, подходила к
Ивану Быковичу близко,
кланялась ему низко:
- Здравствуй,
батюшка Иван Быкович! Куда
едешь, куда путь держишь?
- Едем
мы, бабушка, на реку Смородину,
на калиновый мост; слышал я, что
там не одно чудо-юдо живет.
- Ай
да Ванюша! За дело хватился;
ведь они, злодеи, всех
приполонили, всех разорили,
ближние царства шаром
покатили.
Братья
переночевали у бабы-яги, поутру
рано встали и отправились в
путь-дорогу. Приезжают к реке
Смородине; по всему берегу
лежат кости человеческие, по
колено будет навалено! Увидали
они избушку, вошли в нее -
пустехонька, и вздумали тут
остановиться.
Пришло
дело к вечеру. Говорит Иван
Быкович:
- Братцы!
Мы заехали в чужедальную
сторону, надо жить нам с
осторожкою; давайте по очереди
на дозор ходить.
Кинули
жребий - доставалось первую
ночь сторожить Ивану-царевичу,
другую - Ивану, кухаркину сыну,
а третью - Ивану Быковичу.
Отправился
Иван-царевич на дозор, залез в
кусты и крепко заснул. Иван
Быкович на него не понадеялся;
как пошло время з'а полночь - он
тотчас готов был, взял с собой
щит и меч, вышел и стал под
калиновый мост.
Вдруг
на реке воды взволновалися, на
дубах орлы закричали - выезжает
чудо-юдо шестиглавое; под ним
конь споткнулся, черный ворон
на плече встрепенулся, позади
хорт ощетинился. Говорит
чудо-юдо шестиглавое:
- Что
ты, собачье мясо, спотыкаешься,
ты, воронье перо, трепещешься, а
ты, песья шерсть, ощетинилась?
Аль вы думаете, что Иван
Быкович здесь? Так он, добрый
м'олодец, еще не родился, а коли
родился - так на войну не
сгодился; я его на одну руку
посажу, другой прихлопну -
только мокр'енько будет!
Выскочил
Иван Быкович:
- Не
жвались, нечистая сила! Не
поймав ясна сокола, рано перья
щипать; не отведав добра
м'олодца, нечего хулить его. А
давай лучше силы пробовать: кто
одолеет, тот и похвалится.
Вот
сошлись они - поравнялись, так
жестоко ударились. что кругом
земля простонала. Чуду-юду не
посчастливилось: Иван Быкович
с одного размаху сшиб ему три
головы.
- Стой,
Иван Быкович! Дай мне роздыху.
- Что
за роздых! У теля, нечистая
сила, три головы, у меня всего
одна; вот как будет у тебя одна
голова, тогда и отдыхать
станем.
Снова
они сошлись, снова ударились;
иван Быкович отрубил чуду-юду и
последние головы, взял
туловище - рассек на мелкие
части и побросал в реку
Смородину, а шесть голов под
калиновый мост сложил. Сам в
избушку вернулся. Поутру
приходит Иван-царевич.
- Ну
что, не видал ли чего?
- Нет,
братцы, мимо меня и муха не
пролетала.
На
другую ночь отправился на
дозор Иван, кухаркин сын,
забрался в кусты и заснул. Иван
Быкович на него не понадеялся;
как пошло время з'а полночь - он
тотчас снарядился, взял с собой
щит и меч, вышел и стал под
калиновый мост.
Вдруг
на реке воды взволновалися, на
дубах орлы раскричалися -
выезжает чудо-юдо
девятиглавое; под ним конь
споткнулся, черный ворон на
плече встрепенулся, позади
хорт ощетинился. Чудо-юдо коня
по бедрам, ворона по перьям,
хорта по ушам:
- Что
ты, собачье мясо, спотыкаешься,
ты, воронье перо, трепещешься,
ты, песья шерсть, щетинишься?
Аль вы думаете, что Иван
Быкович здесь? Так он еще не
родился, а коли родился - так на
войну не сгодился: я его одним
пальцем убью!
Выскочил
Иван Быкович:
 |
- Погоди -
не хвались, прежде богу помолись,
руки умой да за дело примись! Еще
неведомо - чья возьмет!
Как
махнет богатырь своим острым
мечом раз-два, так и снес у
нечистой силы шесть голов; а
чудо-юдо ударил - по колена его
в сыру землю вогнал.
Иван
Быкович захватил горсть земли
и бросил своему супротивнику
прямо в очи. Пока чудо-юдо
пртирал свои глазища, богатырь
срубил му и остальные головы,
взял туловище - рассек на
мелкие части и побросал в реку
Смородину, а девять голов под
калиновый мост сложил.
Наутро
приходит Иван, кухаркин сын.
- Что,
брат, не видал ли з'а ночь чего?
- Нет,
возле меня ни одна муха не
пролетала, ни один комар не
пищал!
Иван
Быкович повел братьев под
калиновый мост, показал им на
мертвые головы и стал стыдить:
- Эх
вы, сони, где вам воевать? Вам бы
дома на печи лежать! |
На
третью ночь собирается на
дозор идти Иван Быкович; взял
белое полотенце, повесил на
стенку, а под ним на полу миску
поставил и говорит братьям:
- Я на
страшный бой иду; а вы, братцы,
всю ночь не спите да
присматривайтесь, как будет с
полотенца кровь течь: если
половина миски набежит - ладно
дело, если полна миска набежит -
все ничего, а если через край
польет - тотчас спускайте с
цепей моего богатырского коня
и сами спешите на помочь мне.
Вот
стоит Иван Быкович под
калиновым мостом; пошло время
за полночь, на реке воды
взволновалися, на дубах орлы
раскричалися - выезжает
чудо-юдо двенадцатиглавое;
конь у него о двенадцати
крылах, шерсть у коня
серебряная, хвост и грива -
золотые. Едет чудо-юдо; вдруг
под ним конь споткнулся; черный
ворон на плече встрепенулся,
позади хорт ощетинился.
Чудо-юдо коня по бедрам, в'орона
по перьям, хорта по ушам:
- Что
ты, собачье мясо, спотыкаешься,
ты, воронье перо, трепещешься,
ты, песья шерсть, щетинишься?
Аль вы думаете, что Иван
Быкович здесь? Так он еще не
родился, а коли родился - так на
войну не сгодился, я только
дуну - его и праху не останется!
Выскочил
Иван Быкович.
- Погоди
- не хвались, прежде богу
помолись!
- А, ты
здесь! Зачем пришел?
- На
тебя, нечистая сила,
посмотреть, твоей крепости
испробовать.
- Куда
тебе мою крепость пробовать? Ты
муха передо мной!
Отвечает
Иван Быкович:
- Я пришел
с тобой не сказки рассказывать,
а насмерть воевать.
|
